Третий этаж, самый верхний — это почти небоскрёб. Только дворов не видно, но насколько хватит глаз — крыши частных домов. И зелень деревьев. Крыши железные, тронутые ржавчиной, с резными стоками, шиферные, потемневшие, тронутые мхом, тоже шиферные, но свежие, светло-серые… На соседнем углу квартала — церковь красного кирпича с чёрным куполом и такой же колокольней. Сейчас внутри закатное солнце заглянуло в окно, и алые лучи горят на иконах в алтарной преграде, на лампадах. А чуть дальше вправо, ближе к реке — высокая церковь о нескольких куполах, ярко-зелёных. В центре моря вырастает здание администрации с флагами, многоэтажный дом советской постройки. А на самой границе — громады новых жилых комплексов, тщащихся заслонить горы на горизонте. 

  Облака тёмными полосами тянутся по небу, с алыми краями, и синими промежутками чистого неба. Чёрные птицы тянутся стаей от реки к центру; вот первые вдруг описывают спираль, поднимаясь выше, и другие следуют за ними — будто стержень на станке превращается в витую пружину; а когда последние птицы втянулись в круг, высокий чёрный смерч, мерно вертясь, продолжает движение к Красной...

  Сорока садится на крест колокольни, некоторое время сидит там, помахивая хвостом; потом снимается, уходит круто вниз. Бродят по крышам коты — чёрный подальше, серый поближе, пятнистый в середине...