Старикан Арчер высунулся в окно, сплюнул, потом засунулся обратно в купе. 

    — Совершенно невозможная скукота! Только пески, да голые скалы! Право же, если б я знал… -

    — Во-первых, никто из нас не знал, во-вторых, у нас хоть кто-нибудь спрашивал? — ответил сэр Йорк.

    — Дурные разговоры в пути до добра не доведут, — проворчал Прево. — Вы бы и в Париже бурчали о том, что скучно, и всё надоело. Дело не в окружающей действительности, а в нас. -

    — Может, не станем заводить разговоров о философии, высшей математике и теориях относительности? — ядовито спросил Арчер. — Вот это — в высшей степени злое зло в дальней дороге. -

    — А где здесь высшая математика? — ехидно спросил Прево. — Лишь преливание из порожнего в пустое людей, с грехом пополам окончивших школу. -

    — Джентльмены, глядите! Поезд останавливается на станции, — всё также невозмутимо сказал Йорк. — Сейчас машинист снова будет спрашивать, куда ехать. -

    — Знаем мы эти вопросы, — кисло заметил Арчер. — Есть два пути — один магистральный, второй — в тупик. Или в карьер старый. Даже если мы потребуем ехать в тупик, ни один нормальный машинист туда не поедет. Да и мы сами… -

    — Если бы мы были миллиардерами, сами проложили бы дорогу, куда хотим, — криво улыбнувшись отозвался Прево. — Впрочем, и это ложь — миллиардеры прокладывают дорогу так, чтобы отбить свои денежки. Иначе говоря, никакой свободы нет. -

    — Сойти бы на этой станции… — мечтательно заметил Арчер. — А то меня от поездки уже мутит. -

    — Это лишь дело привычки, — ответил Йорк.

    — Можешь остаться, и всю жизнь таращиться на голые скалы и песок, — Прево согнал кривую ухмылку с лица. — Оставшуюся. Здесь нет ни души. Это же форменное самоубийство. Помните Шмельцера? -

   Четвёртого пассажира все прекрасно помнили. В один прекрасный день он сошёл с поезда. Естественно, больше его не видели, и ничего о нём не знали. Вернее, знали — чудес не бывает, и на той станции он недолго протянул... 

    — Уважаемые джентльмены! — объявил машинист. — Перед нами — два пути. Один ведёт на Солткрик, второй — на Вудлэйк. Куда ехать? -

    — А где лучше? — спросил Арчер.

    — «Лучше» — понятие растяжимое, — ответил машинист. — Кроме того, я не знаю, что там дальше. Знаю, что есть два пути. -

    — Примем за рабочую версию, что Солткрик ничем не отличается от Вудлэйка, — предложил Прево.

    — Это наихудшая версия! — возмутился Арчер. — Так мы ничего не решим. -

    — Боюсь, что любые другие версии, а их может быть ещё две, будут хуже, — ответил Йорк. — В случае с версией Прево мы можем просто бросить монету. -

    — Эх, незнание, незнание, — возразил Арчер. — Что мы знаем о железной дороге, и о местности, где проезжаем? Давайте подумаем, что может быть впереди. -

    — Впереди может быть всё, что угодно, — продолжил Йорк. — И наше знание о том, что было, окажется бесполезным. И нас ждут открытия. Не плохие, и не хорошие — это просто открытия. Единственное, что мы точно знаем — впереди нас неизвестность. -

   Арчер поворчал ещё, Прево ему повозражал, монетка была брошена, и паровоз тронулся дальше.