Герцог Кронбургский, пошатываясь, подошёл к ручью. Рухнул на колени. Чистая вода. А как пить хочется! Можно умыть лицо от пота и пыли. Смыть кровь. В этом ручье нет крови. И мертвечины. А то — уже три дня с начала битвы, и павших хоронить некому. Все ручьи на поле полны крови. 

    — Ваше сиятельство! — донёсся хриплый голос. Герцог вздрогнул — здесь нет никого, кроме мёртвых. Но нет.

    — Подходите, сир. Пейте. Больше чистой воды нет. И навряд ли будет. -

    Барон Ванзейский припал к ручью рядом с герцогом. 

    — Значит, нас осталось всего двое. -

    Барон фыркнул, обмывая лицо.

    — Погибшие нас не оставят! -

    — Бросьте эти сентиментальности, барон! Мёртвые ничего не сделают врагу. Сделать могут только живые. -

    — Значит… -

    — Мы проиграли битву. Сегодня — нет, но завтра утром мы присоединимся к павшим. -

    — Погибший с честью — не проиграл! -

    — Ерунда! Победивший не проиграл. -

    — Иной раз победители предают отчаянного противника земле с воинскими почестями. А иной раз и близко к мёртвому подойти боятся, дивясь отваге. -

    — А иной раз, барон, глумятся над трупом самым жестоким образом, будучи обозлены. В войне никогда не следует полагаться на противника, запомни это, хоть и помнить недолго осталось. Ни на его глупость, ни на его трусость. И тем более — на его милосердие и честь. А мёртвый… Он не защитит крепости, и не вытащит меча. Он в памяти потомков, и не больше… У нас был шанс, мы его использовали. На этом — всё. -

    — И что мы можем сделать? -

    — Ничего. Сомнительно, чтобы нам сохранили жизнь, даже если б мы лизали пятки врагу, и согласились оставшуюся жизнь провести в колодках на каторге. Впрочем, и бежать отсюда далеко не успеем. -

    — Что за речи я слышу, герцог?? -

    — Сейчас я могу быть честным. Хотя бы с самим собой. Нет, я не собираюсь хоть на миг склонить свою голову. Единственный, перед кем я её склонял, наш король, уже лежит у старого вяза, и его с трудом можно признать. Следовательно, я остаюсь здесь за старшего. -

    — А я — за младшего. -

    — Пойдём-ка, барон. В последний раз преклоним колено, и отдадим честь государю. Больше такой возможности не будет. -

   И две фигуры, пошатываясь, побрели к старому вязу, утыканному стрелами, посечённому в отчаянной схватке.